^

Глава XX

О ГРАЖДАНСКОМ УПРАВЛЕНИИ

 

1. Мы установили наличие двух порядков управления у людей и достаточно сказали о первом из них (/3/19.15), который заключён в душе, то есть во внутреннем человеке, и касается вечной жизни. Теперь пришло время сказать также и о втором, касающемся установления гражданского правосудия и соблюдения внешних моральных норм.

Хотя этот предмет выглядит далёким от теологии и вероучения, дальнейшее изложение покажет, что его рассмотрение здесь вполне уместно. Прежде всего это объясняется тем, что сегодня множество безумцев и варваров хотели бы разрушить любые гражданские порядки, даже если они установлены Богом (по-видимому, Кальвин имеет в виду анабаптистов). С другой стороны, придворные льстецы без конца и без меры превозносят власть князей, чуть ли не подстрекая их к бунту против Бога. И если не выступить против этих двух пороков, чистота веры будет нарушена. Кроме того, для возрастания в страхе Божьем нам будет весьма полезно узнать, с какой добротой Бог так щедро одарил человеческий род. Тогда мы почувствуем ещё большее стремление служить Ему, дабы явить свою признательность и благодарность.

Но прежде чем углубиться в данный предмет, нужно вспомнить о проведённом выше различении, чтобы позднее не случилось того, что обычно случается со многими: неразумного смешения двух совершенно разных вещей. Ибо некоторые люди, услышав об обещанной в Евангелии свободе, не признающей среди людей ни царя, ни учителя, но одного лишь Христа, не могут понять, в чём заключается плод их свободы, когда над ними возвышается чья-то власть. Поэтому они полагают необходимым для спасения, чтобы весь мир принял новую форму, где не будет ни судов, ни законов, ни магистратов, ни прочих подобных вещей, которые, по их мнению, препятствуют их свободе. Но тот, кто научится проводить различие между телом и душой, между сей преходящей жизнью и вечной жизнью будущего века, тот ясно поймёт, что духовное царство Христа и гражданское устроение весьма далеки друг от друга. Искать и находить царство Христа в стихиях мира сего есть иудейское безумие.

Согласно недвусмысленному учению Писания, мы полагаем, что полученный нами плод благодати Христовой обладает духовной природой. Поэтому мы тщательно заботимся об удержании в этих рамках свободы, обещанной и данной нам во Христе. Почему сам св. Павел, который велит нам стоять в свободе и не подчиняться игу рабства (Гал 5:3), в другом месте учит рабов не смущаться своим состоянием (1 Кор 7:21)? Именно потому, что духовная свобода вполне может сосуществовать с гражданским рабством. В таком же смысле следует понимать и другие высказывания апостола. Например: в Царстве Божьем «нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского» (Гал 3:28). Или: «Нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всём Христос» (Кол 3:11). Эти высказывания означают, что безразлично, каково наше положение среди людей или от какого народа мы получаем свои законы, ибо Царство Христово заключается не в этом.

 

2. Однако это различение вовсе не значит, что мы считаем гражданский порядок низким и чуждым христианину. Правда, некоторые неразумные люди в стремлении к безудержной вседозволенности говорят сегодня так: поскольку мы умерли со Христом для стихий мира [Кол 2:20] и перенеслись в Царство Божье, к небесным существам, было бы слишком низким и недостойным для нашего совершенства предаваться нечистым и профанным хлопотам о делах мира сего, которые должны быть совершенно далеки от христиан и чужды им. Для чего же нужны законы, говорят они, если не будет исков и судов? Но какое отношение имеют иски к христианству? И если непозволительно убивать, к чему нам законы и суды?

Выше мы сказали, что этот род управления отличен от внутреннего и духовного Царства Христа. Но, с другой стороны, следует также знать, что эти порядки вовсе не исключают друг друга. Ибо духовное царство начинается уже на земле. Уже здесь мы предвкушаем Царство Небесное; и в земной, смертной, преходящей жизни предвосхищаем бессмертное и нетленное блаженство. Но цель этого временного порядка - поддерживать и питать высшее служение Богу, чистоту вероучения и религии; оберегать целостность Церкви; учить нас применяться к требованиям совместного существования людей на время, в течение которого мы должны будем жить среди них; согласовывать наши нравы с гражданскими законами; учить нас договариваться между собой, поддерживать всеобщий мир и спокойствие. Если Царство Божье - в том виде, в каком оно существует в нас теперь, - устраняет земную жизнь, тогда я готов признать все эти вещи излишними. Но если воля Божья такова, чтобы мы шли по земле, стремясь к нашей истинной родине, и если эти вспомогательные средства необходимы нам в нашем странствии, тогда тот, кто хочет отнять их у людей, отнимает у них человеческое естество.

Что же касается их требования к Церкви Божьей обладать таким совершенством, чтобы оно могло заменить собой все законы, - это безумная выдумка. Подобное совершенство невозможно в сообществе людей. Наглость нечестивцев столь велика и порочность столь вызывающа, что даже силой закона их с трудом удаётся призвать к порядку. Чего же ждать от них, если предоставить им полную свободу злодейства?!

 

3. Но у нас ещё будет более подходящий момент для разговора о пользе гражданского порядка (/4/20.8). Теперь же мы хотим только разъяснить, что отказ от него есть бесчеловечное варварство. Ибо люди нуждаются в таком порядке не меньше, чем в хлебе, воде, солнце и воздухе, а его достоинство ещё выше. Ведь назначение гражданского управления не только в том, чтобы дать людям возможность есть, пить и поддерживать своё существование (хотя оно включает в себя все эти вещи, обеспечивая совместную жизнь людей). Его роль этим не ограничивается. Цель гражданского управления также и в том, чтобы предотвратить распространение в народе идолопоклонства, осквернение имени Божьего и божественной истины и прочих преступлений против веры. Далее, гражданское управление призвано оберегать общественное спокойствие и собственность каждого человека; следить за тем, чтобы люди могли общаться друг с другом без обмана и взаимного вреда, сохраняя умеренность и честность, - короче говоря, чтобы у христиан открыто существовала публичная форма религии и среди людей жила человечность.

Пусть не покажется странным, что я возлагаю здесь на гражданское управление обязанность поддерживать порядок в делах веры, хотя ранее (/4/4 и /4/8.10), как представляется, я выводил их за пределы человеческой власти. Ибо сейчас я так же, как и прежде, не считаю допустимым для людей создавать по собственной прихоти законы, касающиеся религии и форм почитания Бога. И это несмотря на то, что одобряю гражданское управление, призванное следить, чтобы истинная вера (заключённая в Божьем Законе) не подвергалась публичному насилию и оскорблению по причине безнаказанной вседозволенности.

Если мы рассмотрим каждую часть гражданского устроения в отдельности, такой порядок поможет читателям понять, как надлежит судить об этом устроении в целом. Оно подразделяется на три части. Первая часть - должностные лица (например, магистраты), выступающие блюстителями и хранителями законов. Вторая часть - закон, в соответствии с которым осуществляют свою власть должностные лица. Третья часть - народ, управляемый законами и подчинённый должностным лицам. Итак, в первую очередь рассмотрим категорию должностных лиц: является ли магистратура законным и богоутверждённым призванием, каковы обязанности её членов и в каких пределах действует их власть. Далее выясним, какие законы должны управлять христианским гражданским порядком. Наконец разберём, каким образом народ получает пользу от законов и до какой степени он обязан повиноваться должностным лицам.

 

4. Что касается административной власти, Господь не только свидетельствует о её допустимости в Его глазах, но и украшает её почётными титулами, тем самым особо подчёркивая её достоинство. Чтобы дать этому краткое подтверждение, скажу, что Писание называет всех облечённых судебной и административной властью богами (Пс 81/82:1-6). А это звание, которое нельзя недооценить. Оно предполагает, что эти люди имеют заповедь от Бога, будучи как бы его заместителями.

Такое толкование не выдумано мною, но даётся самим Христом: «Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие ... » (Ин 10:35). Что это значит, как не то, что эти люди имеют поручение от Бога служить Ему в своей должности и (как говорили Моисей и Иосафат судьям, поставляемым в каждом городе Иудеи) отправлять правосудие не от имени людей, но от имени Бога (Втор 1:16; 2 Пар 19:6). То же самое утверждает Премудрость Божья устами Соломона: именно через действие Бога «цари царствуют и повелители узаконяют правду. Мною начальствуют начальники и вельможи и все судьи земли» (Прит 8:15-16). Это равнозначно тому, как если бы нам сказали, что цари и прочие начальники обретают власть над землёй не по злому людскому умыслу, а в силу провидения святого установления Божьего, потому что Богу угодно таким образом направлять действия людей. О том же прямо свидетельствует св. Павел, когда перечисляет дарования Бога (Рим 12:6-8). Эти дарования, будучи по-разному распределены среди людей, все призваны содействовать воздвижению Церкви. Правда, в данном месте апостол говорит о собрании пресвитеров, которые избирались в ранней Церкви для надзора над публичной дисциплиной и чьё служение называется в Послании к коринфянам даром управления (1 Кор 12:28). Однако ввиду того, что гражданская власть имеет ту же цель, нет сомнения, что указания св. Павла относятся к любому виду справедливого управления.

Ещё яснее апостол высказывается в том месте, где подвергает данный предмет специальному рассмотрению. Он учит, что всякая власть установлена от Бога и нет власти не от Бога (Рим 13:1). Далее, начальствующие суть служители Божьи, призванные поощрять делающих добро и отмщать творящим зло [Рим 13:3-4]. О том же говорит пример святых людей, из которых одни получили царство (Давид, Иосия, Езекия), другие - высокое положение при царях, как Иосиф и Даниил, третьи - власть над свободным народом, как Моисей, Иисус Навин и Судьи. Их власть была утверждена Богом - по Его собственному свидетельству. Поэтому ни в коем случае не следует сомневаться в том, что гражданская власть есть призвание, не только святое и законное в глазах Бога, но и в высшей степени почтенное и священное в ряду всех прочих призваний.

 

5. Те, кто хотел бы, чтобы люди жили вне всякого порядка, словно крысы в соломе, возражают: дескать, хотя некогда еврейский народ по причине своей грубости и невежества имел над собою царей и правителей, такое рабское положение сегодня нам не подобает ввиду совершенства, которое сообщает нам Иисус Христос в Евангелии. Подобными возражениями они выдают не только свою собственную глупость, но и дьявольскую гордыню, ибо хвалятся совершенством, не обладая и сотой долей его. Но даже если бы они были невыразимо совершенны, всё равно их нетрудно опровергнуть. Так, Давид призывает царей и правителей почтить Сына Божьего (Пс 2:12), но не велит им при этом оставить своё высокое положение и сделаться частными лицами. Напротив, он побуждает их подчинить свою власть и авторитет Господу Иисусу, дабы Он один имел превосходство надо всеми. Точно так же Исайя, обещая, что все цари будут кормильцами Церкви, а царицы - кормилицами (Ис 49:23), не умаляет их чести. Наоборот, он утверждает их в почётном звании покровителей и защитников верных слуг Божьих, ибо пророчество Исайи относится к пришествию Господа нашего Иисуса.

Я намеренно опускаю множество других свидетельств, на каждом шагу представляемых читателям, и прежде всего в Псалмах. Но особенно примечательно то место у св. Павла, где он просит Тимофея совершать различные молитвы за царей и начальствующих и объясняет, почему: «дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте» (1 Тим 2:2). Этими словами он подтверждает, что признаёт царей покровителями и хранителями Церкви.

 

6. Начальствующие должны об этом думать постоянно, потому что эта мысль могла бы наполнить их горячим стремлением к исполнению долга, а также послужить для них утешением, дабы они могли терпеливо переносить все трудности и тяготы своего положения. Разве не изберут они для себя мерилом самое совершенное благоразумие, милосердие, неподкупность, умеренность и чистоту души, сознавая себя служителями божественной справедливости? Разве позволят несправедливости коснуться их судейского кресла, понимая, что оно есть престол Бога Живого? Разве дерзнут изречь устами своими несправедливый приговор, если будут помнить о том, что уста их призваны быть орудием божественной истины? Разве решатся собственной рукой подписать дурное распоряжение, зная, что она предназначена записывать решения Божьи? Короче говоря, если они будут помнить о том, что являются викариями Бога, то должны будут приложить все усилия и старания к тому, чтобы каждым своим поступком служить для людей образцом божественного провидения, защиты, благости, любви и справедливости.

Кроме того, они постоянно должны иметь в виду, что если прокляты те, кто дело Господне делает небрежно, когда речь идёт о божественном мщении (Иер 48:10), то тем более прокляты те, кто в своём праведном призвании склонился к беззаконию. Поэтому, когда Моисей и Иосафат призывали судей к исполнению долга, они не нашли более убедительных слов, чем уже упомянутые выше [Втор 1:16]. А также: «Смотрите, что вы делаете; вы творите не суд человеческий, но суд Господа; и Он с вами в деле суда. Итак, да будет страх Господень на вас: действуйте осмотрительно; ибо нет у Господа, Бога нашего, неправды» (2 Пар 19:6-7). И в другом месте сказано, что Бог стоит в сонме богов и среди богов производит суд (Пс 81/82:1). Эти слова должны тронуть сердца всех начальствующих. Ибо тем самым они признаются как бы заместителями Бога, которому должны будут дать отчёт в своих действиях (Ис 3:14). В то же время начальствующим надлежит отнестись к этому как к предостережению. Ведь если они допустят ошибку, то нанесут обиду не только людям, подвергнув их незаслуженным страданиям, но и Богу, осквернив Его священный суд. Кроме того, их должна ободрять мысль, что их призвание является ни мирским, ни чуждым служителю Бога, но пресвятой обязанностью, ибо они совершают Божье дело.

 

7. И наоборот, те, кто не считается со столькими свидетельствами Писания и хулит это святое призвание как противное вере и христианскому благочестию, на деле выступают против Самого Бога. Именно на Него падают все обвинения, касающиеся богоустановленного служения. Отвергая господство начальников над собой, люди отвергают Бога. Ибо если верно сказано Господом нашим о народе Израильском - что он, отвергнув власть Самуила, отверг Его самого, дабы Бог не царствовал над ним (1 Цар 8:7), то почему сегодня этого нельзя сказать о тех, кто позволяет себе хулить поставленных от Бога начальствующих?

Наши противники говорят, что Господь запрещает всем христианам царствовать или начальствовать. Ведь Он сказал ученикам: «Цари господствуют над народами ... , а вы не так: кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий, как служащий» (Лк 22:25-26). О горе-толкователи! Среди апостолов могла бы разгореться распря из-за того, кому считаться более достойным. И чтобы подавить это пустое честолюбие, Господь объявляет, что их служение не похоже на царство, где один предстоит перед всеми прочими как их глава. Я спрашиваю, чем указанное сравнение умаляет достоинство царей? Что вообще оно доказывает, как не тот простой факт, что царское служение отлично от апостольского?

Далее, существуют разные виды и формы начальствования. Однако все они равны в том смысле, что все должны считаться богоустановленным служением. И св. Павел подразумевает все названные разновидности, когда говорит, что нет власти не от Бога (Рим 13:1). Причём в первую очередь и превыше всех прочих называется та форма власти, которая менее всего угодна людям, а именно - господство и начальство одного человека. Поскольку оно влечёт за собой рабское положение всех, за исключением того единственного, воле которого подчиняются остальные, оно никогда не нравилось мужественным и благородным натурам. Но Писание опровергает это несовершенное человеческое суждение. Оно прямо заявляет, что цари царствуют по божественной Премудрости (Прит 8:15) и специально повелевает чтить царей (1 Пет 2:17).

 

8. Когда частные лица, не имея никаких полномочий обустраивать общественную жизнь, обсуждают вопрос о наилучшей форме гражданского порядка, они предаются несомненно пустому занятию. Кроме того, этот вопрос не допускает простого решения, поскольку самое главное заключается в конкретных обстоятельствах. И если сравнивать разные формы общественного устройства безотносительно к этим обстоятельствам, будет нелегко определить самую полезную, так как они почти равноценны.

Имеются три вида гражданского управления: монархия, представляющая собой господство одного человека (называется ли он королём, князем или как-то иначе); аристократия, или господство лучших и виднейших и демократия, или народовластие, при которой власть принадлежит каждому из народа.

Правда, обладающий властью король нередко склоняется к тирании. Но и выдающиеся граждане, получив власть, могут так же легко составить заговор с целью установления несправедливого господства. И ещё более вероятно, что господство народа обернётся мятежом. Если сравнить три названные формы правления, предпочтение, пожалуй, следует отдать тем правителям, которые правят свободным народом. Не потому, что они лучше сами по себе, но потому, что нечасто встречаются (почти как чудо) короли, способные настолько умерить своё властолюбие, что никогда не позволят своей воле уклониться от справедливости и праведности. С другой стороны, короли очень редко имеют достаточно благоразумия и проницательности, чтобы видеть то, что было бы хорошим и полезным в каждом случае. И поэтому порок (ввиду греховности людей) является причиной того, что самой терпимой и безопасной формой начальствования будет правление нескольких людей, способных помочь друг другу и дать друг другу совет. И если кто-нибудь из них слишком вознесётся, другие сумеют предостеречь и остановить его.

Об этом свидетельствуют Бог и опыт. Именно такую форму Он установил в народе Израильском, когда пожелал дать ему лучшее устроение и власть до того, как явил образ Господа нашего в Давиде. И как наилучшим способом правления будет тот, при котором свобода умеряется должным порядком и благодаря этому способна существовать долго, так и людей, живущих при таком порядке, я готов признать блаженными. И если люди постоянно трудятся ради его поддержания, то лишь исполняют свой долг. Самим правителям свободного народа надлежит прилагать все усилия к тому, чтобы свобода никоим образом не умалилась под их правлением. Если же они пренебрегают соблюдением свободы или допускают её ущемление, то являются предателями и изменниками. Однако те, кто по воле Божьей живут под властью государей и являются их подданными, не должны присваивать власть себе и впадать в искушение, поднимая мятеж или требуя перемен. Такое стремление было бы не только безумным и бесполезным, но также пагубным и нечестивым. Кроме того, если мы взглянем не на один какой-то город, но на мир в целом или на несколько стран, то несомненно убедимся, что различие способов гражданского управления в разных странах объясняется божественным провидением. Ибо как элементы не могут сосуществовать кроме как в неравном соотношении и взаимном ограничении, так и разные формы правления сосуществуют лишь при условии определённого неравенства.

Впрочем, нет нужды доказывать всё это людям, для которых воля Божья важнее других доказательств. И если Богу было угодно поставить над королевствами монархов, а над свободными народами других правителей, то нам надлежит покорствовать и подчиняться любым начальствующим в той местности, где нам суждено жить.

 

9. Теперь мы должны кратко объяснить, в чём, согласно Слову Божьему, состоит служение магистров. (Пользуясь словом, укоренившимся в Швейцарии (а также в большей части Германии), под «магистрами» Кальвин понимает высших должностных лиц государства. В узком смысле слова - это члены Консистории в Женеве.) Но даже если бы Писание умалчивало о том, что оно простирается на обе скрижали Закона, мы узнали бы об этом от мирских писателей. Ибо из писавших о начальствующих, о законотворчестве и гражданском устроении нет ни одного, кто не начинал бы с вопроса о религии и богослужении. Тем самым все признают, что в этом мире ни одна форма правления не может благополучно существовать, не опираясь прежде всего на почитание Бога. Если же законы пренебрегают существованием Бога и заботятся только о благе людей, они ставят телегу впереди лошади.

Религия всегда считалась у философов важнейшим и первостепенным предметом, и это единодушно признавалось всеми народами. Поэтому христианским государям и должностным лицам следует стыдиться своего невежества, если они надлежащим образом не пекутся о религии.

Причём такая забота, как мы уже показали, была особо поручена им Богом. И не без основания: ведь коль скоро они являются заместителями Бога и правят по Его милости, то должны поддерживать Его почитание. Благочестивых и богоизбранных царей Писание прославляет именно за то, что они восстановили прежде заброшенное или искажённое богослужение, а также заботились о процветании истинной веры. И наоборот: среди дурных последствий безвластия священная история называет распространение суеверий: «В те дни не было царя у Израиля: каждый делал то, что казалось ему справедливым» (Суд 21:25). Поэтому следует осудить безумие тех, кто хотел бы, чтобы магистраты презрели Бога и религию и заботились только о благе людей. Как будто Бог повелел начальствующим разрешать во имя своё споры и судебные процессы по поводу земных благ, но забыл при этом главное: чтобы Ему воздавалось должное почитание, согласно установлению Закона! И однако ненасытная жажда непрестанного и безнаказанного изменения и обновления побуждает мятежные и легкомысленные души добиваться по мере сил того, чтобы в мире вовсе не было судей, способных держать их в узде!

Что касается второй скрижали, то Иеремия призывает царей производить суд и правду, спасать обижаемого от руки притеснителя, не обижать и не угнетать пришельца, сироты и вдовы и не проливать невинной крови (Иер 22:3). С этим согласуется и призыв псалма 81/82:3-4: «Давайте суд бедному и сироте; угнетённому и нищему оказывайте справедливость. Избавляйте бедного и нищего; исторгайте его от руки нечестивых». Моисей тоже повелел правителям, которых поставил вместо себя: «Выслушивайте братьев ваших, и судите справедливо, как брата с братом, так и пришельца его. Не различайте лиц на суде, как малого, так и великого выслушивайте: не бойтесь лица человеческого; ибо суд - дело Божие» (Втор 1:16-17). Я не касаюсь здесь сказанного в другом месте о том, что царь не должен умножать себе коней и развращать сердце алчностью, ни надмеваться над ближними, но во все дни жизни своей обязан прилежно размышлять над Законом Божьим (Втор 17:17-19). Сказано также, что судьи не должны смотреть на лица и брать дары (Втор 16:19). И много других подобных изречений содержится в Писании, которых я не касаюсь. Ибо разбирая, в чём заключается служение начальствующих, я делаю это не для их наставления, а чтобы показать другим, кто таков есть начальствующий и для чего он поставлен Богом.

Итак, мы видим, что начальствующие суть защитники и хранители общественного спокойствия, благочиния, благопристойности и скромности, призванные обеспечивать общую безопасность и мир (Рим 13:3). Давид обещает, всходя на царский трон, быть образцом добродетелей. Он говорит, что не будет покрывать преступления и неправедные дела, изгонит клеветников и гордецов и будет повсюду искать добрых и верных советников (Пс 100/101). Но правители могут исполнить это лишь тогда, когда способны защитить добрых от несправедливости злых и помочь притесняемым. Поэтому они наделены властью подавлять и сурово карать творящих зло, чьими злодеяниями нарушается общественный мир. По правде говоря, мы на опыте познаём правоту Солона, сказавшего, что все сообщества держатся на двух вещах: на вознаграждении добрых и наказании злых. Без этих двух вещей разрушается и обращается в ничто дисциплина всякого человеческого сообщества (Цицерон. Послание Бруту, 15). Ведь многие люди не торопятся совершать добрые дела, если не верят, что добродетель получит достойную награду. С другой стороны, вожделения злых невозможно обуздать, если они не влекут за собой немедленной кары и возмездия. Указание на две эти части публичной власти содержатся также в словах пророка, повелевающих царю и прочим начальствующим творить суд и правду (Иер 21:12; 22:3). Творить правду значит оказывать покровительство невинным, защищать их, поддерживать и освобождать от притеснений. Творить суд значит противостоять наглости злых, обуздывать их насилия и карать их преступления.

 

10. Но здесь встаёт важный и трудный вопрос: разве христианам не запрещено убивать? Коль скоро Бог своим Законом запрещает убийство (Исх 20:23; Втор 5:17; Мф 5:21) и пророк предрекает о Церкви Божьей, что в ней никто никому не будет причинять зла и вреда (Ис 11:9; 65:2), могут ли правители проливать человеческую кровь, не попирая благочестия? Но, с другой стороны, если мы вспомним, что должностные лица налагают кару не от себя, а лишь исполняют приговоры самого Бога, нас не станет мучить сомнение. Верно, что Закон Божий запрещает убивать. Но верно и то, что Верховный Законодатель не желает оставлять убийства безнаказанными и потому влагает меч в руки своих служителей, дабы те обращали его против убийц. И это не должно ни огорчать, ни смущать верующих, как не должно смущать их отмщение нанесённых добрым людям обид, совершаемое по велению Бога.

Отсюда нетрудно заключить, что в данном случае начальствующие не подчинены общему закону. Этим Законом Господь связывает руки верующим, но не Cвоё собственное правосудие, осуществляемое руками начальствующих. Точно так же государь может запретить своим подданным ходить с палкой и наносить друг другу раны, однако он не препятствует должностным лицам совершать правосудие, особо возложив на них такую обязанность. Я хотел бы, чтобы мы всегда помнили: в данном случае начальствующие действуют не по собственной дерзости, а по велению Бога, и в этом следовании воле Божьей не отклоняются от правого пути. Помня об этом, мы не найдём ничего предосудительного в публичном отмщении, если только не захотим воспрепятствовать божественному правосудию, карающему преступления. Но коль скоро нам не позволено навязывать закон Богу, для чего мы клевещем на его служителей? Ибо начальник, по слову св. Павла, «не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим 13:4). Поэтому если государи и прочие начальствующие знают, что нет ничего более угодного Богу, чем повиновение, и если они хотят угодить Ему в благочестии, праведности и честности, то пусть приложат все силы к исправлению и наказанию преступников.

Несомненно, это же самое стремление воодушевляло Моисея, когда он узнал, что силой Божьей призван освободить свой народ, и убил египтянина (Исх 2:12; Деян 7:28). И когда он покарал идолопоклонство народа смертью трёх тысяч человек (Исх 32:27-28). Та же ревность побудила Давида перед смертью приказать сыну Соломону, чтобы тот убил Иоава и Семея (3 Цар 2:5-6; 8-9). По той же причине Давид относит к числу царских добродетелей истребление всех нечестивцев с лица земли, дабы искоренить из града Господня всех делающих беззаконие (Пс 100/101:8). И за это же воздаётся хвала Соломону: «Ты возлюбил правду, и возненавидел беззаконие» (Пс 44/45:8).

Как мог Моисей, кроткий и беззлобный, воспламениться такой жестокостью, что обагрил руки кровью братьев и не переставал убивать, пока не умертвил три тысячи человек? Как мог Давид, в жизни столь кроткий, на пороге смерти оставить сыну бесчеловечное завещание - не дать Иоаву и Семею умереть от старости? Но и Моисей, и Давид, осуществляя возложенное на них Богом мщение, несомненно освятили свои руки этой жестокостью (если это можно так назвать), а прощением запятнали бы их. Соломон говорит: «Мерзость для царей - дело беззаконное, потому что правдою утверждается престол» (Прит 16:12). И далыше: «Царь, сидящий на престоле суда, разгоняет очами своими всё злое» (Прит 20:8), то есть карает всех творящих зло. И ещё: «Мудрый царь вывеет нечестивых, и обратит на них колесо» (Прит 20:26). А также: «Отдели примесь от серебра, и выйдет у серебреника сосуд: удали неправедного от царя, и престол его утвердится правдою» (Прит 25:4-5). И ещё: «Оправдывающий нечестивого и обвиняющий праведного - оба мерзость пред Господом» (Прит 17:15). Ещё: «Возмутитель ищет только зла; поэтому жестокий ангел будет послан против него» (Прит 17:11). Далее: «Кто говорит виновному "ты прав", того будут проклинать народы» (Прит 24:24). Итак, истинная праведность царей в том, чтобы с обнажённым мечом преследовать творящих зло. Если же начальствующие предпочитают воздерживаться от всякой строгости и беречь свои руки чистыми от крови, а в это время нечестивые творят убийства и насилия, то эти начальствующие будут виновны в тяжком беззаконии, а вовсе не заслужат похвалы мнимой праведностью и добротой.

Однако нужно остерегаться, как бы здесь не утвердилась жестокая и поспешная суровость и кресло судьи уже не сделалось бы готовой виселицей для подсудимого. Ибо я вовсе не сторонник безудержной жестокости и не считаю, что справедливый приговор следует выносить безо всякого сострадания. Милосердию всегда должно быть место в совете правителей: именно оно, по словам Соломона, охраняет и поддерживает царский престол (Прит 20:28). Не зря ещё в древности было сказано, что милосердие - главная добродетель правителей (Сенека. О милосердии, I, 3, 3). Но правительство должно избегать обеих крайностей, дабы, с одной стороны, чрезмерной суровостью не принести больше вреда, чем пользы, а с другой - не быть жестоким в самой человечности, проявляя неразумное и суеверное милосердие и выпуская из рук бразды правления на беду многим. Ибо не без основания было некогда сказано: плохо жить под властью правителя, при котором всё запрещено, однако много хуже жить под властью того, кто выпускает всё из рук.

 

11. Для осуществления отмщения правители и народы время от времени вынуждены вести войны. Отсюда мы заключаем, что войны, которые ведутся с этой целью, законны. Ибо власть дана государям для того, чтобы охранять спокойствие во вверенных им пределах, подавлять мятежи бунтовщиков, помогать притесняемым и карать творящих зло. Так могут ли они найти ей лучшее применение, чем противостоять возмутителям спокойствия всего общества и каждого человека в отдельности, зачинщикам мятежей, насильникам, притеснителям и прочим творящим зло? Коль скоро государи призваны быть стражами и защитниками законов, они должны разбивать усилия всех тех, чьё беззаконие разрушает законный порядок. Но если они по праву карают разбойников, совершивших преступления против немногих лиц, то разве могут они допустить, чтобы целые области опустошались безнаказанным разбоем? И неважно, кто именно - монарх или простолюдин - неправомочно посягает на чужую территорию, чтобы совершать на ней грабежи и убийства. Все люди такого сорта должны считаться разбойниками и караться как разбойники. Сама природа указывает нам, что долг государя - прибегать к мечу не только для наказания преступлений частных лиц, но и для защиты вверенной ему страны от агрессора. И Св. Дух тоже свидетельствует в Писании о том, что такие войны являются законными.

 

12. Нам могут возразить, что в Новом Завете нет ни одного примера, свидетельствующего о допустимости ведения войны для христиан. Я отвечу, что, во-первых, причина, действительная для давнего времени, действительна и сейчас и что в Писании нет и обратных утверждений, которые препятствовали бы государям удерживать подданных в подчинении. Во-вторых, не следует искать ответ на этот вопрос в учении апостолов, ибо их целью было учить о духовном царстве Христа, а не устраивать дела земного правления. В-третьих, из Нового Завета мы можем заключить, что пришествие Иисуса Христа ничего не изменило в этой сфере. Ведь если бы христианская дисциплина (как говорит св. Августин) осуждала все войны без исключения, то Иоанн Креститель посоветовал бы воинам, спрашивавшим у него о спасении души, бросить оружие и вовсе отказаться от воинской службы. Однако он ограничился тем, что велел им никого не обижать, ни на кого не клеветать и довольствоваться своим жалованьем (Лк 3:14). Но при этом он отнюдь не запретил им воевать (Августин. Письма, 138 (Марцеллину), II, 15 (MPL, XXXIII, 531-532)).

Однако здесь начальствующие должны остерегаться того, чтобы даже в малой степени потакать своим желаниям. Напротив, даже если им придётся подвергнуть кого-нибудь наказанию, они обязаны воздерживаться от гнева, ненависти и чрезмерной суровости. Более того, они, как говорит св. Августин, должны из чувства человечности сострадать тому, кого карают за его злодеяния (Августин. Письма, 153 (Македонию), III, 8 (MPL, XXXIII, 656)).

Если речь идёт о вооружённом выступлении против врагов, то есть против вооружённых бандитов, правителям не следует искать для этого какой-то незначительный формальный предлог. И даже когда такой предлог представится, они должны избегать войны, пока не будут вынуждены к ней крайней необходимостью. Ибо нам надлежит поступать много лучше, чем тому учат язычники. Между тем один из них говорит, что целью войны должны быть поиски мира (Цицерон. Об обязанностях, I, 23, 11). Поэтому несомненно следует испробовать все другие средства, прежде чем браться за оружие. Короче говоря, при всяком кровопролитии начальствующие должны не поддаваться своим личным чувствам, а руководствоваться общественными интересами. В противном случае они злоупотребят властью, данной им не ради их личной выгоды, а для служения ближним.

Право ведения войны влечёт за собой также законное существование гарнизонов, военных союзов и вооружений. Гарнизонами я называю воинские контингенты, размещаемые в пограничных городах для охраны всей страны. Союзы - это конфедерации, образуемые правителями соседних государств с целью взаимопомощи в случае внутренних смут и совместного отражения общего врага. Вооружениями я называю всё необходимое снаряжение для ведения войны.

 

13. В заключение мне кажется важным добавить следующее. Подати и налоги, получаемые государями, являются их законными доходами. Они главным образом должны направляться на обеспечение обязанностей правителя перед обществом, хотя допустимо также довольно широко использовать их и для поддержания высокого уровня частной жизни государя, который приличествует его положению и некоторым образом связан с величием его служения. Мы видим, что Давид, Езекия, Иосия, Иосафат и другие святые цари, а также Иосиф и Даниил без угрызений совести вели роскошную жизнь согласно своему высокому положению. Мы читаем у Иезекииля, что по велению Бога царю выделяются обширные владения (Иез 48:21). И хотя пророк описывает здесь духовное царство Христа, образцом для него он берёт праведное и законное царство людей.

В то же время государям надлежит помнить, что подати представляют собой не столько их личные доходы, сколько средства, предназначенные для употребления на благо всего народа, как о том свидетельствует св. Павел (Рим 13:6). Поэтому, расточая их, государи наносят ущерб и обиду народу. Более того, правители должны считать эти средства народной кровью, не беречь которой было бы бесчеловечной жестокостью. Все виды податей и налогов следует рассматривать как общественную необходимость, и обременять ими простой народ без причины было бы тиранией и грабежом.

Все эти соображения отнюдь не поощряют государей к бездумному расточительству (как нет нужды и увеличивать их алчность, и без того чрезмерную). Но государям нужно сохранять чистую совесть перед Богом во всяком своем предприятии, дабы непозволительной дерзостью не оскорбить Его величия. Поэтому необходимо знать, что является законным и дозволенным для них. Такое знание не будет лишним и для частных лиц: благодаря ему они научатся не осуждать щедрые траты государей, хотя они и преступают обычную меру.

 

14. За административной и судебной властью следует вторая часть гражданского порядка - законы. Законы суть нервы (или, как их называет вслед за Платоном Цицерон, души) всякого государства. Без законов не могут существовать правители, которые, в свою очередь, сохраняют и поддерживают законы. Поэтому законы весьма удачно именуются «немым правительством», а правительство - «живым законом».

Однако собираясь говорить о законах, которыми должно определяться христианское правление, я отнюдь не намерен пускаться в долгие споры относительно того, какие из них являются наилучшими. Такой спор был бы бесконечен и бесполезен для нашей главной цели. Я лишь коротко, как бы походя, отмечу, какого рода законы делают христианское правление праведным перед Богом и справедливым по отношению к людям.

Я предпочёл бы не касаться этого, если бы не видел, как много людей заблуждается относительно данного предмета. Ибо некоторые отрицают, что человеческое сообщество может быть хорошо организовано, если оно отказывается от политического устройства Моисея и следует законам иных народов. Предоставляю другим судить о том, насколько такое мнение опасно и чревато смутой. Мне же достаточно показать, что оно ложно и совершенно безумно.

Прежде всего нужно сказать об общепринятом разделении всего данного Моисею Божьего Закона на три части: нравственные, культовые и судебные нормы. Каждую из этих частей следует рассмотреть в отдельности, чтобы понять, что именно в ней касается нас, а что нет. При этом не надо смущаться тем фактом, что судебные и культовые предписания некоторым образом содержатся в нравственных законах. Древние, которые установили такое различие, вполне сознавали, что обряды и судебные правила связаны с нравами. Однако ввиду того, что те и другие могут изменяться и отменяться без ущерба для добрых нравов, древние предпочли не называть указанные две части Моисеева Закона моралью, а дали это имя той части, от которой зависит подлинное благонравие.

 

15. Итак, начнём с нравственного закона. Он содержит два положения: первое велит нам чтить Бога чистой верой и благочестием; второе - пребывать в единении подлинной любви с ближними. Посему этот закон есть истинное и вечное правило праведности, предписанное всем людям, где бы и когда бы они ни жили, коль скоро они желают устраивать свою жизнь в согласии с Божьей волей. А эта вечная и неизменная воля такова: все мы должны почитать Бога и любить друг друга.

Культовый закон являлся скорее педагогическим средством для евреев (Гал 4:1-3), учением, предназначенным для детского возраста. Господу было угодно дать его этому народу в качестве упражнения, пока он пребывает в детстве, вплоть до наступления полноты времени и проявления всех вещей, до того видимых смутно.

Судебный закон, данный евреям для устроения общественной жизни, указывал им определённые правила правосудия и справедливости, дабы они мирно жили вместе, не вредя друг другу.

Выполнение ритуальных предписаний, хотя и относилось к доктрине благочестия, представляющей собой первый пункт нравственного закона (поскольку она воспитывала еврейскую Церковь в почитании Бога), однако не было тождественно подлинному благочестию. Точно так же еврейский судебный закон, хотя и был направлен на сохранение той самой любви, которая заповедана в Божьем Законе, имел собственную природу, отличную от заповеди любви. И как отмена еврейских ритуалов не нарушила целостности истинной веры и благочестия, так и названные судебные законы могут быть отменены без какого-либо нарушения долга любви.

Но если это так (а это несомненно так), тогда всем народам предоставлена свобода издавать такие законы, какие им нужны. Все эти законы будут, тем не менее, отвечать вечному правилу любви, так как, различаясь по форме, будут устремлены к одной цели. При этом я вовсе не считаю, что можно называть законом любое варварское или недостойное человека установление - например, вознаграждение воров, беспорядочное общение мужчин и женщин или иные низкие, кощунственные и мерзкие дела, чуждые не только праведности, но и человеческому естеству.

 

16. Сказанное станет понятно, если во всяком законе мы будем различать две взаимосвязанные стороны: предписание закона и справедливость, на которой основано предписание. Справедливость, будучи естественной, остаётся одной и той же для всех народов. И поэтому все законы мира, к чему бы они ни относились, должны иметь целью одну и ту же справедливость. Что же касается конкретных постановлений или предписаний, они связаны с обстоятельствами и отчасти зависят от них. Поэтому нет ничего несообразного в том, чтобы они различались между собой - при условии, что все устремлены к справедливости. Но Божий Закон, именуемый нравственным, есть не что иное, как свидетельство естественного закона и совести, запечатлённых Господом в сердце каждого человека. Поэтому нет сомнения, что справедливость, о которой мы теперь говорим, вполне проявляется в этом Законе. Справедливость должна быть единственной целью, правилом и венцом всякого закона. Никакие законы, согласные с этим правилом, устремлённые к этой цели и ограниченные этими пределами, не могут вызвать у нас неудовольствия, даже если они отличаются от Моисеева Закона или друг от друга.

Так, Божий Закон запрещает воровство. В книге Исхода мы читаем о наказании, которое было установлено для воров в еврейском обществе (Исх 22:1-3). Более древние законы других народов требовали от вора возместить украденное в двойном размере. Более поздние законы различали кражу скрытую и явную. У одних народов воровство каралось изгнанием, у других бичеванием, у третьих смертью. Далее, Божий Закон запрещает лжесвидетельство. У древних евреев лжесвидетель должен был понести такое же наказание, какое грозило бы ложно обвинённому (Втор 19:18-21). В одних странах лжесвидетель карался только бесчестьем, в других виселицей. Божий Закон запрещает убийство; но все законы мира единодушно приговаривают убийцу к смертной казни; однако способы её различны.

Но при всём разнообразии этих законов они направлены к одной цели. Ибо все они осуждают преступления, осуждаемые вечным Законом Бога: убийство, воровство, прелюбодеяние, лжесвидетельство. Они расходятся лишь в мере наказания, но здесь совпадение необязательно и несущественно. Есть области, где убийства и грабежи достигли бы невиданных размеров, если не ввести страшные пытки для убийц. Есть времена, требующие ужесточения наказаний. Если страна охвачена смутой, то обычно возникающие при этом беспорядки надлежит усмирять новыми указами. Во время войны человечность требует жёстких мер для пресечения эксцессов. Равным образом во время мора или голода всё смешается, если не установить более суровый порядок. Есть народы, у которых нужно строго карать какой-нибудь особый порок ввиду того, что данный народ склонен к нему более других.

Если кто-то возмущается против всего этого разнообразия, весьма способствующего сохранению и поддержанию Божьего Закона, то не следует ли считать такого человека нечестивым и недоброжелательным к общему благу? Некоторые имеют обыкновение заявлять, что отмена Моисеева Закона или предпочтение ему новых законов означает оскорбление Божьего Закона. Но это возражение безосновательно. Ибо те законы, которые каждый правитель устанавливает в своей стране, он предпочитает не потому, что они просто кажутся ему лучшими, а ввиду их сообразности условиям времени, места и характера народа. Кроме того, Моисеев Закон при этом не отменяется и не устраняется по той простой причине, что он никогда не предназначался для нас, неевреев. Ведь Господь сообщил его через Моисея не для того, чтобы он соблюдался во всяком народе и во всём мире. Нет, Господь принял народ еврейский под Своё особое покровительство, водительство и правление и пожелал также быть для него особым Законодателем. При этом, как и подобает хорошему и мудрому законодателю, Он во всех законах особо заботился о пользе именно этого народа.

 

17. Теперь остаётся рассмотреть последний пункт: каким образом законы, суды и должностные лица могут быть полезны общине верующих? Отсюда вытекает другой вопрос: какие почести обязаны воздавать начальствующим частные лица и до какой степени обязаны им повиноваться? Многие полагают, что звание члена магистрата не приносит пользы христианам: дескать, добиваться помощи начальствующего противозаконно, потому что христианину запрещена всякая месть, всякое принуждение и всякое сутяжничество. Однако св. Павел ясно свидетельствует, что начальники суть Божьи слуги, нам на добро (Рим 13:4). Значит, воля Божья такова, чтобы их власть хранила нас от зла и несправедливости нечестивых и позволяла мирно жить под покровительством начальников.

Но если бы нам не было дозволено пользоваться этим благом, то начальствующие были бы напрасно даны нам Богом в попечители. Отсюда следует, что мы по праву можем обращаться к ним с просьбами.

Но здесь нужно различать два рода людей. Ибо многие испытывают такую страсть к сутяжничеству, что не знают покоя, если не судятся с другими. Более того, они начинают дело в суде не иначе, как пылая неукротимой ненавистью и беспредельной жаждой отмщения, и преследуют противника вплоть до его полного уничтожения. А чтобы создать видимость своей правоты, они оправдывают собственную злобу ссылками на правосудие. Однако если христианину позволено обращаться в суд с иском против ближнего, из этого ещё не следует, что ему позволено ненавидеть ближнего, желать ему зла и беспощадно преследовать его.

 

18. Пусть эти люди помнят: суды позволены тем, кто правильно ими пользуется. А правильное пользование ими таково: во-первых, истец, потерпевший ущерб либо в отношении своей личности, либо в отношении своего имущества, может явиться к судье, изложить ему жалобу и потребовать справедливого и беспристрастного рассмотрения дела. Но при этом он не должен пылать жаждой мести или ответного зла, ненавистью, обидой или жгучей враждой. Напротив, он должен быть готов скорее лишиться своего имущества и претерпеть любые притеснения, чем позволить себе возгореться ненавистью и злобой к противнику. Во-вторых, ответчику надлежит по вызову явиться в суд и защищать своё дело наилучшими доводами, какие он сумеет найти, не испытывая при этом обиды, но только желая сохранить принадлежащее ему по праву.

Если же противники пылают злобой, завистью, возмущением, жаждой мести либо другим чувством, умаляющим братскую любовь, тогда любые судебные процедуры могут быть только злом и нечестием, пусть даже речь идёт о справедливейшем из дел. Ибо среди христиан должно быть твёрдо решено: каким бы справедливым и правым ни было дело, судебный процесс возможен лишь при условии такого расположения и приязни истца к ответчику, как если бы спор между ними был уже мирно улажен. Вероятно, нам возразят, что такая умеренность и сдержанность в судебных делах не только никем не видана, но прямо-таки подобна чуду. Согласен. В наше время, когда люди так испорчены, не найти примера праведного истца. Однако само по себе ведение судебного процесса не перестаёт быть добрым и чистым делом от того, что нечисты привходящие обстоятельства. И когда мы слышим, что помощь судьи есть святой дар Божий, мы тем более должны остерегаться запятнать его нашей порочностью.

 

19. Но те, кто огульно отрицает любые судебные разбирательства, должны знать, что отвергают святое установление Бога и Его дар из числа тех даров, которые могут быть чистыми для чистых. Ведь они не захотят обвинить в преступлении св. Павла! Между тем св. Павел опроверг лживые и оскорбительные измышления своих обвинителей, разоблачив их собственные происки (Деян 24:10 сл.). Он также отстаивал свои законные привилегии римского гражданина (22:25 сл.) и обжаловал в суде кесаря несправедливый приговор наместника, когда в этом возникла необходимость (Деян 25:10 сл.). И это нисколько не противоречит наложенному на всех христиан запрету отмщения (Лев 19:18; Втор 32:35; Мф 5:39; Рим 12:19). Этот самый дух отмщения мы хотим исключить из всех судебных споров между верующими. Если речь идёт о гражданском иске, правильно поступает лишь тот, кто в душевной простоте поручает своё дело судье как общественному попечителю, менее всего думая о воздаянии злом за зло (что было бы чувством мести). Если же речь идёт об уголовном преступлении, я опять-таки одобряю лишь того обвинителя, который обращается в суд не из чувства мести или личной обиды, а из одного только желания воспрепятствовать злодеяниям обвиняемого и разрушить его замыслы, дабы он не вредил обществу. Так что по отнятии духа отмщения христианин не совершает ничего противного заповеди, запрещающей христианам мстить.

Нам могут возразить, что христианам не только запрещено жаждать мести, но и велено ожидать воздаяния от руки Господа, который обещает прийти на помощь всем нуждающимся и обременённым. И поэтому, дескать, обращаться за помощью к судье для себя или других значит упреждать отмщение Божье. Вовсе нет! Ибо следует помнить, что отмщение начальствующего - не от людей, а от Бога, потому что начальник (по словам св. Павла) есть Божий слуга, данный нам на добро (Рим 13:4).

 

20. Мы не отступаем от тех слов Христа, которыми Он запрещает нам противиться злу и велит подставить правую щёку тому, кто ударит нас по левой, а также отдать и верхнюю одежду тому, кто возьмёт у нас рубашку (Мф 5:39-40). Действительно, Христос требует от своих верных такого воздержания от жажды мести, чтобы они скорее предпочли претерпеть вдвое обид, чем воздать обидчику равной мерой. И мы вовсе не уклоняемся от такого долготерпения. Ибо христиане в самом деле рождены для того, чтобы переносить обиды, оскорбления, обман и насмешки нечестивцев. И не просто переносить, а терпеливо принимать. Другими словами, они должны так настроить свой дух, чтобы, претерпев обиду, быть готовыми претерпеть другую и на протяжении всей своей жизни не ожидать ничего, кроме постоянной крестной муки. В то же время им надлежит творить добро своим гонителям, молиться за тех, кто их проклинает, и стараться побеждать зло добром (Рим 12:19-21). Это и будет их победа. Приводя свою волю в такое состояние, они не требуют око за око и зуб за зуб (как это делали фарисеи, учившие своих последователей жаждать мести). Нет, они в согласии с наставлениями Христа будут терпеливо переносить как личные обиды, так и посягательства на их имущество, будучи готовы прощать до бесконечности [Мф 5:44 сл.; 6:14].

Но, с другой стороны, такая душевная кротость и смирение вовсе не препятствуют им, сохраняя дружелюбие к врагам, обращаться к суду и властям за помощью в сохранении своего имущества или из стремления к общему благу требовать кары для творящих зло, которых может исправить только наказание. Св. Августин верно говорит, что, во-первых, цель всех заповедей - научить праведного и богобоязненного человека с готовностью претерпевать зло от рук тех, кого он хотел бы видеть добрыми, дабы число добрых умножилось, а вовсе не присоединяться к обществу злых; во-вторых, заповеди относятся скорее к внутреннему расположению сердца, чем к внешним действиям. В глубине сердца нам надлежит хранить терпение и любовь к врагам. В то же время наши внешние действия должны отвечать тому, что мы сознаём полезным для спасения возлюбленных нами врагов (Августин. Письма, 138 (Марцеллину), II. 12-13 (МРL, XXXIII, 530). Эта цитата из Августина вновь встречается в аналогичном контексте в Комментариях Кальвина к св. Матфею, V, 39 (ОС, XIV, 184). В этом вопросе Кальвин противостоит Лютеру. Последний отвергал ту мысль Августина и схоластов, что в Нагорной проповеди даётся лишь «praeparatio animae» («подготовка души»), внутренняя мораль. См. Holl K. Luther. Tubingen, 1932, S. 282 f.).

 

21. Наконец, совершенно неверно привычное возражение, что все вступающие в тяжбы осуждены св. Павлом (1 Кор 6:5-8). Из его слов нетрудно понять, что в Церкви коринфян разгорелась безудержная страсть к сутяжничеству вплоть до того, что у неверующих появился повод злословить Евангелие и христианскую веру. И св. Павел прежде всего осуждает в коринфянах именно то, что неумеренностью своих тяжб они бесчестят Евангелие в глазах неверующих. Далее, он осуждает у них тот грех, что брат ссорится с братом и все они весьма далеки от терпеливого снесения обид. Наоборот, брат желает имущества брата и потому они обижают друг друга и отнимают друг у друга. Именно против этой неуёмной страсти к сутяжничеству борется св. Павел, а не вообще против всякого судебного разбирательства.

Но хуже всего, считает он, стремиться к сохранению своего имущества вплоть до разрешения спора в суде вместо того, чтобы переносить лишения и предпочесть утрату собственности. Коринфяне по всякому, даже незначительному поводу настолько разъярялись, что сразу бросались в суд. Поэтому св. Павел говорит, что такое поведение - признак гневливости, а следовательно, и нетерпеливости. Именно в этом вся суть. Несомненно, христианин должен предпочесть скорее отказаться от своего права, чем затевать судебный процесс, из которого он вряд ли сумеет выйти, не воспылав ненавистью и возмущением против брата. Но если человек видит, что может защитить своё имущество без ущерба для братской любви, то ни в чём не погрешит против наставления св. Павла. Прежде всего это касается важных вещей, ущемление в которых труднопереносимо. В конечном счёте, как уже было сказано ранее (/4/20.18), любовь даст каждому наилучший совет. Ибо она столь необходима во всяком судебном деле, что преступающие или умаляющие любовь нечестивы и прокляты.

 

22. Первая обязанность подчинённых по отношению к вышестоящим - благоговейно чтить их звание как миссию, порученную им Богом, и по этой причине оказывать им почёт и уважение как представителям и викариям Бога. Ибо есть люди, которые весьма послушны своим начальникам и желают иметь их над собой, так как сознают, что это нужно для общего блага; но при всём том они считают начальствующих неизбежным злом для человеческого рода. Однако св. Пётр требует от нас большего: он хочет, чтобы мы чтили царя (1 Пет 2:17). И Соломон велит нам бояться Господа и царя (Прит 24:21). Под словом «чтить» св. Пётр разумеет доброе мнение о царях и уважение к ним. Так же и Соломон, говоря одновременно о царях и Боге, приписывает первым великую честь и достоинство. Св. Павел в свою очередь весьма высоко ставит начальствующих, говоря, что мы должны повиноваться им не только из страха наказания, но и по совести (Рим 13:5). Это значит, что подданные обязаны повиноваться государям не только из страха навлечь на себя их гнев (подобно тому, как более слабый уступает более сильному врагу, зная, что в случае сопротивления ему уготована месть). Нет, они должны повиноваться из страха Божьего, как если бы служили самому Богу, ибо именно от Него получает власть государь.

Я не говорю сейчас о личностях - как если бы маска достоинства могла скрыть любое безумие, глупость, жестокость, дурные наклонности или всяческие мерзости и таким образом стяжать для пороков хвалу, подобающую добродетелям. Я только утверждаю, что звание начальствующего по самой своей природе достойно почитания и уважения. Поэтому нам надлежит чтить стоящих над нами и повиноваться им в силу вручённого им господства.

 

23. Отсюда следует вывод: почитая таким образом начальствующих, мы должны повиноваться им во всём - будь то издаваемые ими законы, уплата налогов, несение государственной службы или подчинение приказам. «Всякая душа, - говорит св. Павел, - да будет покорна высшим властям ... Посему противящийся власти противится Божьему установлению» (Рим13:1-2). Титу он пишет следующее: «Напоминай им повиноваться и покоряться начальству и властям, быть готовыми на всякое доброе дело» (Тит 3:1). И св. Пётр говорит: «Итак будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро» (1 Пет 2:13-14). А для того чтобы подданные свидетельствовали не о притворном, а об искреннем повиновении, св. Павел добавляет, что они должны обращаться к Богу с молитвами о сохранении и процветании тех, под чьей властью живут. «Итак, прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте» (1 Тим 2:1-2). И пусть никто не обманывается: нельзя противиться начальствующему, не противясь Богу. И хотя кажется, будто можно презирать слабого и бессильного правителя, у Бога есть силы и средства, чтобы отомстить за презрение к Его установлению.

Далее, под повиновением я разумею умеренность, которую должны соблюдать все частные лица в отношении общественных дел. А именно: не вмешиваться в них по собственному побуждению, не дерзать принимать на себя обязанности начальствующего и вообще ничего не предпринимать публично. Если в общем порядке есть какая-то погрешность, требующая исправления, частные лица не должны составлять заговора или предпринимать что-либо для её устранения, - вообще не должны прикладывать к делу руки, ибо они у них связаны. Им надлежит указать на погрешность начальствующему: у него одного развязаны руки для публичных распоряжений. Я имею в виду, что частные лица не должны делать ничего такого без веления высших властей. Когда же такое повеление отдано, оно облекается государственной властью. Ибо как советники государя обычно именуются его глазами и ушами, поскольку призваны проявлять бдительность от его имени, так и мы могли бы назвать руками государя того, кого он назначает для выполнения конкретных дел.

 

24. До сих пор мы описывали начальствующего таким, каким он должен быть, чтобы в самом деле отвечать своему званию: отцом страны, которой правит, пастырем народа, стражем мира, защитником справедливости, охранителем чистоты нравов. Поэтому с полным основанием следовало бы считать умалишённым того, кто вздумал бы осуждать подобное господство. Но чаще всего мы видим, что большинство государей уклоняются от правого пути. Одни бездумно предаются наслаждениям и удовлетворению собственных вожделений, вовсе не заботясь об исполнении своего долга; другие охвачены алчностью и пренебрегают всеми законами, привилегиями, правилами и судами; третьи грабят простой народ, чтобы добыть средства для своего безудержного расточительства; четвёртые занимаются настоящим разбоем, грабя дома, насилуя девиц и замужних женщин и убивая ни в чём не повинных людей. Не так легко убедить многих, что и такие правители должны быть признаны в качестве верховной власти и что им тоже следует повиноваться, насколько возможно. Ибо помимо всех этих чудовищных пороков, чуждых не только званию начальствующего, но и просто человека, люди не могут разглядеть в своём государе ни образа Божьего, должного сиять в правителе, ни признаков Божьего слуги, данного доброму на хвалу, а злому в отмщение. Точно так же они не признают в нём того начальствующего, достоинство и авторитет которого возвеличены в Писании. Нет сомнения, что люди всегда были склонны столь же ненавидеть и презирать тиранов, сколь почитать и любить праведных и верных своему долгу царей и королей.

 

25. Однако если мы обратимся к Слову Божьему, оно поведёт нас дальше. Ибо оно требует от нас повиновения не только тем государям, которые праведно исполняют своё служение и свой долг, но и вообще всем вышестоящим, хотя бы эти люди менее всего исполняли то, что подобает их званию. Действительно, Господь свидетельствует, что начальник есть особый дар Его щедрости, данный для сохранения и спасения людей, и что Он сам велит начальствующим, что им надлежит делать. Однако в то же время Господь провозглашает, что начальники всегда имеют власть от Него, какими бы они ни были и что бы ни делали. Поэтому правители, пекущиеся в своём правлении исключительно об общем благе, являют в себе истинный образ Божий и пример Его доброты, а творящие неправду и насилие поставлены Им в наказание народу за его нечестие. Но и те и другие равно имеют достоинство и величие, данное законным властям.

Прежде чем идти дальше, приведу некоторые свидетельства Писания, подтверждающие мою правоту. Нет нужды доказывать, что дурной царь есть гнев Божий на земле (Иов 34:30; Ис 3:3-4; 10:5; Ос 13:11; Втор 28:29). Думаю, с этим единодушно согласны все. Признавая это, мы ставим дурного царя в один ряд с вором, крадущим наше имущество, или прелюбодеем, разрушающим наш брак, или убийцей, ищущим нашей смерти, потому что в Законе все эти несчастья причисляются к Божьим проклятиям. Однако нужно приложить усилия для доказательства того, что не столь легко вмещается в разум людей. В нечестивом и недостойном человеке, обладающем государственной властью, тем не менее заключены то же достоинство и та же власть, какие словом Бога даются слугам его праведности. Поэтому в том, что касается подобающего начальникам повиновения, подданные должны оказывать дурному правителю такое почитание, какое оказывали бы доброму царю, если бы такового имели.

 

26. Прежде всего я призываю читателей внимательно рассмотреть Божье провидение и то особое действие, которым оно распределяет царства и поставляет угодных Богу царей, королей, князей, о чём неоднократно упоминается в Писании. Так, в книге Даниила Говорится: «[Господь] изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей» (Дан 2:21). Подобные изречения неоднократно встречаются во всех книгах Писания, но особенно часто повторяются в пророчестве Даниила. Хорошо известно, что за царь был Навуходоносор, взявший Иерусалим: вор и грабитель. И однако Господь утверждает через пророка Иезекииля, что дал Навуходоносору землю Египетскую в награду за сделанное им дело; чем тот и воспользовался, обобрав и ограбив Египет (Иез 29:19). Даниил говорил Навуходоносору: «Ты, царь, царь царей, которому Бог Небесный даровал царство, власть, силу и славу; и всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими» (Дан 2:37-38). Тот же Даниил сказал сыну его Валтасару: «Всевышний Бог даровал отцу твоему Навуходоносору царство, величие, честь и славу. Пред величием, которое Он дал ему, все народы, племена и языки трепетали и страшились его» (Дан 5:18-19). Когда мы слышим, что царь был поставлен Богом, мы тут же должны вспомнить о небесном велении чтить и страшиться царя, и не усомнимся воздать злобному тирану честь, какой Господь соблаговолил украсить его.

Когда Самуил предрекал народу Израильскому тяготы, которые он должен будет претерпеть от своих царей, то говорил так: «Вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмёт, и приставит их к колесницам своим, и сделает всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; и поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его. И дочерей ваших возьмёт, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы. И поля ваши, и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмёт, и отдаст слугам своим. И от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть, и отдаст евнухам своим и слугам своим. И рабов ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмёт, и употребит на свои дела. От мелкого скота вашего возьмёт десятую часть; и сами вы будете ему рабами» (1 Цар 8:11-17). Конечно, такие поступки царя не будут праведными, ибо Закон учит его сохранять всяческую умеренность и воздержанность. Однако Самуил называет власть царя над народом правами, потому что народу придётся ему подчиняться и не будет позволено противиться. Как если бы Самуил сказал: «Жадность царя дойдёт до всех этих бесчинств: но не в вашей власти будет подавить их. Вам останется только ждать его приказов и повиноваться».

 

27. Но особенно примечательно одно место у Иеремии. Будет весьма полезно привести здесь эту цитату (хотя и довольно длинную), потому что она вносит полную ясность в данный вопрос: «Так говорит Господь ... Я сотворил землю, человека и животных, которые на лице земли, великим могуществом Моим и простёртою мышцею Моею, и отдал её, кому Мне благоугодно было. И ныне Я отдаю все земли сии в руку Навуходоносора, царя Вавилонского, раба Моего ... И все народы будут служить ему и сыну его и сыну сына его, доколе не придёт время и его земле, и ему самому; и будут служить ему народы многие и цари великие. И если какой народ и царство не захочет служить ему, Навуходоносору, царю Вавилонскому, и не подклонит выи своей под ярмо царя Вавилонского, - этот народ Я накажу мечом, голодом и моровою язвою ... Служите царю Вавилонскому, и живите» (Иер 27:4-8,17).

Из этих слов мы узнаём, какой великой чести пожелал от нас Господь для этого злобного и жестокого тирана, - на том простом основании, что ему принадлежало царство. Само это обладание царством свидетельствовало о том, что он взошёл на трон по велению Бога и по тому же велению был возведён в царское достоинство, нарушать которое не позволено никому. В наших сердцах раз и навсегда должна утвердиться следующая мысль: веление Бога, устанавливающее власть всех царей, устанавливает в том числе и власть царей нечестивых. Если мы будем помнить об этом, то никогда не склонимся к той безумной и мятежной идее, что к царю следует относиться сообразно его заслугам и что неразумно считать себя подданным того, кто со своей стороны ведёт себя по отношению к нам не как царь.

 

28. Не стоило бы возражать, что эта заповедь была особо дана Израильскому народу, ибо надлежит рассмотреть, на чём она основана. «Я отдаю все земли сии, - говорит Господь, - в руку Навуходоносора, царя Вавилонского ... Служите царю Вавилонскому, и живите» (Иер 27:6,17). Итак, кому будет дана высшая власть, тому, несомненно, должны повиноваться подданные. Ибо когда Господь даёт кому-либо внешнюю власть, то тем самым Он объявляет нам, что Ему угодно видеть этого человека царём. Об этом имеются свидетельства в Писании: например, в двадцать восьмой главе Притчей: «Когда страна отступит от закона, тогда много в ней начальников» (Прит 28:2). И в двенадцатой главе книги Иова: «Он [Господь] лишает царей повиновения подданных и вновь превозносит их власть» (Иов 12:18). Итак, если мы хотим жить, нам остаётся только служить им.

У пророка Иеремии мы находим ещё одну заповедь Бога. Он велит своему народу желать процветания Вавилона, где израильтяне жили в плену, и молиться за него, ибо мир Вавилону - и для них мир (Иер 29:7). Итак, израильтянам велено молиться о благосостоянии того, кем они были побеждены и по чьей вине лишились имущества, были изгнаны из своих домов, отправлены в изгнание и обращены в рабство. Причём велено молиться не так, как всем нам велено молиться о наших гонителях, а особо, о мире и процветании Вавилонского царства, дабы и сами они мирно жили под его властью.

По этой же причине Давид, уже избранный на царство по велению Бога, считал главенство Саула святым и священным (хотя и подвергался Саулом незаслуженному гонению), поскольку он был освящён Господом и от Него почтён царским величием. «Да не попустит мне Господь, - говорил Давид, - сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него; ибо он помазанник Господень» (1 Цар 24:7). И ещё: «Я пощадил тебя, и сказал: "не подниму руки моей на господина моего; ибо он помазанник Господа"» (1 Цар 24:11). А также: «Кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным? ... Жив Господь! Пусть поразит его Господь, или придёт день его, и он умрёт, или пойдёт на войну и погибнет; меня же да не попустит Господь поднять руку мою на помазанника Господня» (1 Цар 26:9-10).

 

29. Какими бы ни были наши начальники, все мы обязаны питать к ним (поскольку они господствуют над нами) такое же чувство уважения, какое видим в Давиде. Я повторяю это вновь и вновь, дабы наконец все поняли: мы не должны доискиваться, каковы те люди, которым мы вынуждены подчиняться. Нужно довольствоваться знанием того, что по воле Господа они облечены титулом, которому Господь даровал неприкосновенное величие.

Нам могут возразить, что начальники тоже имеют обязанности по отношению к подчинённым. Я уже согласился с этим. Однако если кое-кто захочет сделать отсюда вывод, что повиноваться надлежит только праведному господину, то окажется весьма далёк от истины. Ведь и мужья, и отцы имеют определённые обязанности по отношению к жёнам и детям. Но если так случится, что они будут плохо исполнять свой долг - иными словами, отцы будут грубо и оскорбительно обращаться с детьми, вопреки заповеди не раздражать детей (Эф 6:4), и мужья будут обижать и мучить жён, хотя по заповеди Божьей должны любить их и оберегать, как хрупкие сосуды (Эф 5:25; 1 Пет 3:7), - означает ли это, что дети могут быть менее послушны отцам, а жёны мужьям? Ведь по Божьему Закону они подчинены отцам и мужьям, хотя бы те были к ним злы и несправедливы.

Итак, во-первых, никто из нас не должен смотреть, как другой исполняет свой долг по отношению к нему, но обязан помнить и заботиться лишь о том, что ему самому надлежит делать. Именно об этом надобно думать всем, кто находится в подчинении. Поэтому если нас жестоко мучит бесчеловечный правитель, или грабит алчный, или обирает расточительный, или презирает нас и пренебрегает нами беспечный, если, более того, нас печалит из-за имени Божьего правитель неверующий и богохульный, - вспомним преступления, совершённые нами против Бога (Дан 9:7), которые, несомненно, и наказываются этим бичом. И тогда мы сумеем обуздать своё нетерпение смирением.

Во-вторых, вспомним также о том, что не в наших силах исправить это зло. Нам не остаётся ничего другого, кроме как молить Бога о помощи, ибо в его руке сердца царей и перемены царств (Прит 21:1). Только Бог воссядет среди богов и произнесёт суд над ними (Пс 81/82:1) Только Его взгляд наполнит страхом и трепетом всех царей и судей земли не почтивших Сына Его (Пс 2:10-12), «которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы устранить бедных от правосудия и похитить права у малосильных, ... чтобы вдов сделать добычею своею и ограбить сирот» (Ис 10:1-2).

 

30. В этом вполне обнаруживается удивительная благость Бога, Его власть и провидение. Ибо в одних случаях Он призывает кого-нибудь из Своих слуг и вооружает их Своим повелением, дабы покарать неправедное господство и освободить от бедствия угнетённый народ. В других случаях Он обращает к достижению этой цели ярость тех, кто в разуме и сердце своём злоумышляют иное. Первым способом Бог через Моисея освободил Израильский народ от власти фараона (Исх 3:7 сл.), а через Гофониила - от власти месопотамского царя Хусарсафема (Суд 3:9), как и через других царей и судей освобождал народы от ига подчинения и рабства. Вторым способом Бог подавил гордость Тира рукой египтян, высокомерие египтян - рукой ассирийцев, надменность ассирийцев - рукой халдеев, превозношение Вавилона - рукой мидян и персов (после того как Кир обуздал мидян), неблагодарность царей Иудеи и Израиля - рукой ассирийцев и вавилонян. Как первые, так и вторые были служителями и исполнителями божественного правосудия. Однако между ними есть большое различие. Одни, будучи законным призванием призваны Богом к совершению таких дел, не нарушали богоданного царского величия, когда восставали против царей. Они просто карали низшую власть по приказу власти высшей, подобно тому как царь имеет право карать своих наместников и чиновников. А другие, хотя и были подвигнуты рукой Божьей к исполнению угодного Ему и против собственной воли совершили дело Божье, тем не менее в сердце своём не имели иной мысли, кроме злодейства.

 

31. Итак, в отношении исполнителей эти действия были весьма различны, ибо одни совершали их, будучи уверены, что делают доброе дело, а другими двигало (как мы уже сказали) иное стремление. Однако Господь равно осуществлял собственные замыслы как через первых, так и через вторых, ломая скипетры дурных царей и опрокидывая их нечестивое господство. Пусть государи прислушаются к этому и убоятся!

Тем не менее нам прежде всего следует заботиться о том, чтобы не оскорбить и не задеть авторитет начальствующих. Власть их должна быть для нас полной величия, поскольку подтверждена множеством изречений самого Бога, - пусть даже она принадлежит людям совершенно недостойным и пятнающим её (насколько это возможно) своим нечестием. Хотя наказание утратившего меру господства есть отмщение Божье, отсюда ещё не следует, что оно дозволено и поручено нам. У нас есть другая заповедь - повиноваться и терпеть.

Я говорю сейчас о частных лицах. Потому что если бы в наше время существовали какие-либо органы типа магистратов, поставленные для защиты народа и обуздания чрезмерной алчности и распущенности монархов (какими были в древности у лакедемонян так называемые эфоры, римлян - защитники народа (народные трибуны), у афинян - демархи, и какими, возможно, являются сегодня в каждом королевстве ассамблеи трёх сословий (генеральные штаты во Франции и Нидерландах, имперский сейм в Германии, британский парламент и др.)), то людям, облечённым таким званием, не возбранялось бы по долгу службы противостоять и сопротивляться неумеренности или жестокости государей. Более того, если бы они закрывали глаза на бесчинства правителя по отношению к простому народу, я посчитал бы это основанием для обвинения их в предательстве. Ибо тем самым они бы умышленно предали свободу народа, забота о сохранении которой поручена им по воле Бога (эта сжатая сентенция оказала мощное влияние на современников и потомков Кальвина).

 

32. Но в том повиновении, которое нам предписано в отношении начальствующих, всегда должно быть одно исключение. Точнее говоря, одно правило, подлежащее соблюдению прежде всего: такое повиновение не может отвращать нас от повиновения Богу, чьей воли уступают все указы и приказы монархов и перед чьим величием умаляется и уничижается их верховенство. Поистине, разве не было бы извращением навлекать на себя из угождения людям гнев Того, из любви к Кому мы повинуемся людям? Итак, Господь есть Царь царей, и когда Он размыкает Свои священные уста, Его надлежит слушать прежде и помимо всех прочих. В дальнейшем мы должны подчиняться людям, начальствующим над нами, - но только в Боге. Если же они отдадут приказ, обращённый против Бога, он не имеет силы. И не стоит взирать при этом на достоинство начальствующих: оно ни в коей мере не подвергается оскорблению, когда ставится в зависимость от власти Бога и в подчинение ей - единственной истинной власти в сравнении со всеми остальными.

На этом основании Даниил заявляет, что ничем не оскорбил царя, хотя и выступил против его неправедного указа (Дан 6:22-23). Ибо в нём царь преступил границы своей власти, причём не только по отношению к людям, но и по отношению к Богу. И потому указ его не имел никакой властной силы. Напротив, пророк Осия порицает народ Израильский за слишком лёгкое подчинение нечестивым законам царя (Ос 5:11-13), потому что когда Иеровоам повелел сделать золотых тельцов и оставить храм Бога, все подданные из угождения царю без сопротивления предались новому суеверию (3 Цар 12:28-30). И в их детях и внуках впоследствии обнаруживалась та же склонность потворствовать желаниям царей-идолопоклонников и приспосабливаться к их идолослужению. Пророк сурово осуждает это преступное признание и принятие царского указа.

И не заслуживает хвалы лицемерная скромность придворных, которые возвеличивают власть царей, дабы обмануть простой народ и внушить ему, что недопустимо поступать вопреки приказанию. Как будто Бог, поставляя смертных людей на власть, уступил им Свои права! Или как будто земная власть умалится от того, что признает себя низшей перед верховной властью Бога, от единого взгляда которого трепещут все власти небесные!

Я сознаю, насколько опасным может быть требуемое мною постоянство: ведь цари не терпят унижения, и «царский гнев - вестник смерти», как говорит Соломон (Прит 16:14). Но коль скоро было провозглашено через глашатая Небес, св. Петра, что «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян 5:29), нам остаётся утешать себя той мыслью, что мы тогда оказываем Богу надлежащее повиновение, когда готовы скорее претерпеть что угодно, чем уклониться от Его святого слова. А чтобы мужество наше не ослабевало, нас ободряет и св. Павел (1 Кор 7:23). Ибо мы искуплены Христом столь дорогою ценою не для того, чтобы сделаться рабами дурных вожделений человеков, а тем более их нечестия.

 

ХВАЛА ГОСПОДУ!




ЗАМЕТКИ ЧИТАТЕЛЕЙ

^